Леонид Наумович Волынский, настоящее имя – Леон Нохум-Волькович Рабинович, 01/01/1913 (19/12/1912) – 28/08/1969

Волынский – автор aвтобиографических повестей: «Семь дней» (1958) и «Сквозь ночь» (1963), книг о художниках: «Дом на солнцепеке» (1960, о Винсенте Ван Гоге), «Лицо времени» (1961, о русских художниках-передвижниках), «Зеленое дерево жизни» (1964, о французских импрессионистах), «Страницы каменной летописи» (1967, о шедеврах русской архитектуры).

Все эти книги можно перелистать и прочесть здесь

Леонид Волынский родился в Одессе , но семья почти сразу переехала в Житомир , где его отец (Нохум-Вольк Овсеевич Рабинович, 1890-1941)  нашел работу. После окончания семилетки, пятнадцати лет, Леонид уехал из Житомира , в Ленинград к сестре матери, Гизели (Генриэтте) Исааковне Канделис, с надеждой поступить в Академию Художеств. В Питере он работал книгоношей и рабочим завода “Красный треугольник” (для приобретения статуса рабочего, без чего не мог поступить в институт). В 1931 году переехал в Киев к невесте Рае , женился в 1933 г., родилась любимая и единственная дочь Верочка .
Работал художником-оформителем, театральным художником , писал заметки об искусстве.
Перед войной был главным художником в Киевском еврейском театре, оформлял спектакли (и до и после войны) в Киевском театре Оперы и Балета. Уцелел в сталинских “чистках”, жертвами которых стали отец и брат Раи, в семье которых и в доме которых он жил в Киеве .

Явился в военкомат на следующий день после объявления войны, 23 июня 1941, и оформился добровольцем. Как художник он имел бронь. Но не воспользовался ею: выдал доверенность жене на оплату последней неоконченной работы и ушел на фронт.

20 сентября 1941 он попал в окружение (Киевский котел) под Киевом, затем в немецкий плен . Через несколько недель совершил побег, скитался, снова попал к немцам и снова смог бежать. Его спасли фальшивые документы на имя погибшего Ефима Шевченко.

Обрывок справки, выданной вместо паспорта – цена жизни – сохранился в архиве Волынского.

На обороте обрывка рукой Волынского, видимо, после войны записаны обстоятельства смерти Ефима.

Ниже – снимок осени 1941 г., сделан после побега. Со следами обработки явно для изготовления поддельного документа

Когда Глобино освободили, в октябре 1943 года, Леонид Рабинович прошел проверку в особом отделе армии. Тут спасла справка из партизанского отряда о подпольном сотрудничестве .

С 1944 г. он в составе 164-го рабочего батальона Пятой гвардейской армии Первого Украинского фронта.

Все годы военного плена, скитаясь по оккупированной немцами Украине, Леонид Рабинович не имел вестей из дома, и лишь в конце 1943 года, когда Украину освободили, он через тетку Генриэтту – блокадную ленинградку – дал им знать , что жив , а в ответ узнал о расстреле в Бабьем Яру отца и матери и других близких . Жена Волынского Рая и маленькая дочь  спаслись, бежав из Киева, благодаря исключительному присутствию духа и житейской мудрости Раи. Рая рассказала о том периоде, о злосчастиях и перипетиях , о неожиданной счастливой развязке (нашелся!) в своих “Записках”, созданных уже за порогом восьмидесяти лет .

Войну Волынский окончил в звании младшего техника-лейтенанта, в должности начальника штаба 164-го отдельного рабочего батальона (специалист по фронтовой маскировке)  Пятой гвардейской армии 1-го Украинского фронта. В мае 1945 он оказался в Дрездене  , разбомбленном англо-американской авиацией и представлявшем собой груду развалин . В скалистых штольнях и старинных замках в окрестностях Дрездена лично им по собственному почину были организованы поиски художественных сокровищ знаменитой Дрезденской картинной галереи. Среди спасенных им шедевров – «Сикстинская мадонна» Рафаэля, около двухсот работ старых мастеров, тысячи предметов искусства.

На обороте этой фотографии 1945 года карандашом: “Здесь я нашел Сикстину”.

Художник по образованию и по профессии, он впервые увидел шедевры европейской архитектуры – в руинах. Увидел музеи без картин. Единственной “привязкой к местности” был бедекер – путеводитель. Остальное дорисовывалось воображением.

Все началось с того, что сотрудница отдела скульптуры Рагна Энкинг , ожидавшая советских военных в музее, рассказала о земляных работах, проводившихся в районе Академии художеств. Леонид Рабинович объявил о задержании Рагны и о необходимости пройти, в ее сопровождении, в подвалы здания. Там обнаружился замурованный туннель, свежую кладку в проходе взорвали. В туннеле была спрятана коллекция скульптур. Картин не нашли, но в тайнике оказался шкаф с каталогами галереи, на дне одного из ящиков лежал «слепой» план с извилистой линией реки, с зашифрованными значками и буквами .
Согласно свидетельству приехавшей 17 мая Натальи Соколовой, искусствоведа из Москвы, Рабинович рассказал ей о находке Сикстинской Мадонны так: он обнаружил с помощью одного немца – студента Академии Художеств – замурованные в стенах Альбертинума скульптуры, а также план размещения тайников по всей Саксонии. «Я узнал, – говорил он – что расшифровать этот план могут чиновники и что один из них находится в замке Веезенштейн близ Дрездена. Доктор Гаммлер в Веезенштейне помог мне расшифровать этот план, и, пользуясь им, я выехал в туннель близ местечка Гросс Кота. Там в туннеле был обнаружен вагон и в нем огромный деревянный ящик. На ящике висела этикетка и термометр: я понял – в моих руках оказалось сокровище».
В закрытом ящике находилась «Сикстинская мадонна» Рафаэля.

План захоронения “Сикстинской мадонны” в туннеле Гросс-Котта.

Командующий фронтом маршал Конев узнал о происходящем не сразу, а узнав – велел оказывать деятельности Рабиновича (Волынского) всемерную поддержку . И лишь потом, когда из Москвы прибыл самолет с реставраторами и искусствоведами (Натальей Соколовой), отчеты о деятельности обросли иными формулировками: “Советская Армия спасла”, “воины получили задание найти”, и т.д., и т.п., о чем весьма внятно сказано в заметке Виктора Некрасова “Кто же спас, а кто присутствовал?”

О том, как проходили поиски и как велась работа по перемещению ценностей в защищенные места хранения (прежде всего в дворец Пильниц) рассказывают две объемистые Докладные записки, переданные в ЦК ВКП (б) в 1946 году и в ЦК КПСС в 1955 году (то есть по прошествии десяти лет потребовался новый рассказ!)

Кроме знаменитой “Сикстинской мадонны”, Волынским были обнаружены и другие бесценные картины: автопортрет Рембрандта с Саскией, «Спящая Венера» Джорджоне, «Святая Инесса» Рибейры, «Возвращение Дианы с охоты» Рубенса, «Динарий кесаря» Тициана, полотна Ван Дейка и «малых голландцев» – всего около 200 картин.

“Присев на корточки, наугад – в первом попавшемся месте – протираю поверхность холста рукавом гимнастерки.
И тут, будто в медленно оттаивающем окошке, появляется лицо.
Оно возникает, рождается из серой тьмы – некрасивое, мудрое, с широким утиным носом и добрыми, веселыми, так много умевшими видеть глазами. Знакомое, близкое, радостно улыбающееся, озаренное своим, особенным, неповторимым светом лицо.
– Рембрандт! – кричу я что есть силы и, сорвав с головы пилотку, протираю весь холст”.

Вот так, с богатыми дополнительными сведениями по истории мирового искусства, рассказывает Волынский о тех поисках и находках в своей знаменитой, многократно переиздававшейся книге “Семь дней”.

В мае 1945 за обнаружение сокровищ Дрезденской галереи Леонид Рабинович был представлен к ордену Красной Звезды, но вместо ордена получил лишь медаль «За боевые заслуги» (в наградном листе красным карандашом были подчеркнуты слова: после плена) . Так он и остался при трех скромных медалях – он, создавший Советскому Союзу – победителю, пожалуй, первостепенный репутационный капитал.

После войны «Сикстинская мадонна» и другие картины из Дрезденской галереи хранились в запасниках Музея изобразительных искусств им. Пушкина. В 1955 году, к десятилетию окончания войны, правительство СССР во главе с Н.С.Хрущевым приняло решение вернуть вывезенные картины в Германию. 3 мая 1955 в Москве, в Пушкинском музее открылась выставка восстановленных произведений искусства, после чего они были переданы Дрезденской галерее.

День окончания войны Леонид и Рая прожили как глубоко личный праздник, праздник состоявшейся и спасенной любви. Удивительна пара писем, написанных ими друг другу в этот день .
После войны Леонид Рабинович долго пытался демобилизоваться ; его удерживали: хоть и не признанный “главным героем” поисков, он был крайне полезен на работе с картинами, бывал в командировках, сопровождал вагон с картинами в Москву .
Наконец демобилизовавшись, Волынский вернулся в конце концов к любимой жене и дочери в Киев. Тут начался период государственного антисемитизма (так называемого “космополитизма”), у обоих не было работы, был ребенок, была и угроза ареста – в общем, жизнь продолжалась под знаком любви, но на грани выживания .

Печатался с 1951 года, и первым же его произведением явилась повесть, где полунамеками, полушепотом рассказывалось о памятных дрезденских событиях  . Тогда же им был выбран псевдоним (литераторы-евреи в Советском Союзе чаще всего печатались под артистическими псевдонимами) Леонид Волынский.

С 1954 года он печатался регулярно , в “Новом мире” Твардовского и в московских – всесоюзных – издательствах (на Украине русскоязычному еврею опубликоваться было труднее).

Книга “Семь дней” принесла ему настоящую славу.
Судьба предоставила ему очень мало лет счастливой совместной жизни с любимой женой и только десять-двенадцать лет профессионального “писательства” .
Количество сделанного просто поражает: одиннадцать полновесных книг плюс длинный список публикаций в периодике.

Он вошел в круг литературной общественности и был там уважаем и любим. Близко подружился с Виктором Некрасовым , попал в компанию единомышленников , печатался в Москве и часто ездил туда к любимому брату-писателю Исааку Крамову и его жене знаменитой фронтовой писательнице Е.Ржевской, к дружеской семье Лунгиных, к любимым друзьям Савичам.

В 1962 году Леонид Волынский побывал в Армении и Грузии в писательской командировке. Родились путевые очерки “Краски Закавказья” . С 1962 по 1967 годы они с Раей много путешествовали по СССР (с Виктором Некрасовым и отдельно от него), и каждый год ездили втроем весной – в Ялту, летом – в Дубулты, в писательские дома творчества, где много общались и много работали. Дурачеств тоже хватало: так был создан фильм-капустник “Паола и Роман” , в котором главные роли исполняют Волынский и Виктор Некрасов, а запускали его под музыку “Болеро” Равеля.

С друзьями – литераторами (на фото – Г. Поженян, С.Славич, Волынский и В. Некрасов) они часто бывали на одесской киностудии, где обычно съемочные дни кончались прогулкой по морю, а потом – веселым хмельным застольем .

В 1967 г. “невыездной” Волынский наконец впервые после военных походов выехал за границу – в недалекий зарубеж, в Болгарию, пусть и недалеко – он сумел увидеть свежим взглядом и эту страну, и уже на одре смертельной болезни, почти утратив дар речи, продиктовал последние путевые заметки “Болгарские записные книжки”.
Некролог в “Литературной газете” подписали А.Бек, В.Каверин, А.Твардовский, В.Некрасов, В.Тендряков .

В год столетия Волынского вышло несколько обширных публикаций краеведов   .

В Дрездене и его окрестностях по приглашению саксонских организаций и журналистов побывали дочь Волынского Вера Леонидовна Новосельская и внучка Елена Костюкович .

Также выпущен юбилейный фильм “Цвингер. По следу дрезденских шедевров” .

http://www.elkost.it/photo-gallery

В 2005 году усилиями его дочери, Веры Леонидовны, увидела свет и “юбилейная” книжка Волынского в серии издательства “Терра”, посвященнoй Второй мировой войне .

К юбилею 2015-го года о нем был создан документальный телевизионный фильм .

Все это показывает, что дело, совершенное Волынским, и его личность по-прежнему памятны людям, что читатели не оставляют в забвении его книги, а музеи создают о нем мемориальные экспозиции . Хранится память о нем и в семье. Двое потомков носят имена в его честь (правнук Лео и внук Леонид, известный предприниматель, выпускник университета в Москве, Вортоновской бизнес-школы в США и Гарварда) , а внучка Елена в форме художественного нарратива (роман) пересказала ту же историю – то есть детскую память о ней .